Архитектура набатейского храма Петры Каср Бинт Фараун (Qasr Bint Fir'aoun, «Дворец Дочери Фараона»)

Светлана Тарханова, искусствовед
Фото автора

После нескольких грандиозных побед в 30-х гг.VII века арабская власть была установлена практически на всем Ближнем Востоке, и там где раньше властвовали греки, римляне, сирийцы, евреи и набатеи,– восторжествовали новые семитские племена, исповедующие ислам. Часто, хотя не всегда, они с восхищением и даже благоговением относились ко многим покоренным памятникам: так, в Петре, столице древнего набатейского государства, до сих пор стоит немалое количество гробниц и храмов. Уровень их сохранности поражает. И это не удивительно – такие прекрасные произведения могли покорить сердце любой религии.

Набатеи – не самый многочисленный народ Ближнего Востока, но один из самых загадочных. Они поклонялись своим собственным богами: Душаре, Аллат, аль Уззе. Под их контролем постепенно оказались все караванные пути с Востока на Запад, и римляне только в 106 году при императоре Траяне смогли покорить их, потому что не было никого, кто так же хорошо знал бы Арабскую пустыню, и никто не мог использовать ее трудности с такой же ловкостью. Греческие историки Диодор, Страбон описывали набатеев, но насколько теперь можно судить, мало что действительно понимали в их странных традициях и повадках, считая их отсталым кочевым элементом и не замечая их мощи и значения.

В этой статье речь пойдет об архитектуре одного из крупнейших набатейских храмов I в. н.э., посвященных богу Душаре. Он расположен в центре Петры и известен как Каср Бинт Фараун (Qasr Bint Fir’aoun), то есть «Дворец Дочери Фараона». Такое название не имеет с исторической реальностью ничего общего; его подарили памятнику арабские бедиуны, склонные мифологизировать любые свои впечатления. Так, среди них была популярна легенда о том, что египетский фараон в урне Хазнэ, на недосягаемой высоте, спрятал свои сокровища, а непокорную дочь заточил в этом дворце. Возможно, поводом для такой фантазии послужила статуя дочери набатейского царя Малха II (40-70 гг.), стоявшая перед входом в храм (сохранилась надпись, упоминающая ее имя - Суудат).

Итак, Каср аль-Бинт находится на открытой местности, в ущелье Вади Муса, которое со всех сторон окружено скалами с высеченными в них гробницами разной величины. Это производит довольно сильное впечатление: среди настоящих дворцов для мертвых стояло несколько храмов для еще живых, где они совершали свои религиозные обряды и службы, где проходили процессии, возлияния и воскурения. О жилищах набатеев известно очень мало – по всему видно, что для этого кочевого народа дом был намного менее важен, чем гробница или храм, что, впрочем, можно сказать о любой древней или даже средневековой цивилизации. Культовые здания они строили с невероятной роскошью. И постепенно Петра разрасталась, превращаясь в настоящий Город Мертвых, в огромный Некрополь.

Через весь комплекс зданий, находящихся здесь, проложена единственная во всем городе улица – кардо, оформленная по римскому обычаю высокими и величественными колоннами (предположительно, в 106 г. н.э.). Она проходит там, где у набатеев изначальна была Священная Дорога. В северо-западном конце кардо, перед подъемом в горы к новой гробнице Дейр, - и расположен Каср аль-Бинт.

Каср аль-Бинт - единственная в истории набатейской архитектуры наземная постройка, сохранившая высоту до 23 м. И даже для Петры, где можно и сейчас увидеть целый комплекс впечатляющих зданий, Каср – одно из основных и наиболее важных. Храм стоит на большой, отрытой площади (temenos, 180х100 м), вымощенной каменными квадрами. Перед монументальным фасадом, ориентированным на север, размещается алтарь в виде прямоугольной платформы (10.80х12х2.25м). К нему со стороны храма ведет двухпролетный лестничный подъем: первый пролет состоит из 15 ступенек, которые поддерживаются аркой и заканчиваются площадкой, в то время как на саму вершину алтаря ведут пять узких ступенек. Изначально вся платформа была облицована белым мрамором.

В целом, план храма строится по традиционной для набатейской культуры схеме. Вход в наос предваряется 27 ступенями, разделенными на два пролета площадкой. Они подводили к тетрастильному (четырех-колонному) портику, от которого теперь практически ничего не осталось. Только от северо-западной колонны сохранилось четыре барабана, а о том, как могли выглядеть капители – можно только догадываться. Вслед на колоннами открывается пронаос, который по сторонам ограничен антами(1), а от наоса(2) отделен сплошной стеной с единственным арочным проходом. Его ширина достигала 5.65 м. Когда-то он был вымощен белыми мраморными плитами, теперь же они заменены нерегулярной кладкой известняка. В практически квадратном по своему плану наосе (27.90х27.62м) у южной стены устроен трехчастный адитон. В центральном из его компартиментов, в так называемом «святая святых», на приподнятой платформе (1.40м) располагался священный камень «бетэль», что дословно переводится как «дом бога». «Бетэли» были обычными и очень распространенными предметами религиозного культа набатеев. Чаще всего они выглядели как отдельно стоящие обелиски или конусы, олицетворяя то или иное божество. В отдельных случаях, к ним вели ступени, как это изображается на монетах из Босры.

Особенно впечатляющими были бетэли, возведенные на горных вершинах, что можно наблюдать в той же Петре. В Вади Ирам (Wadi Iram), расположенном южнее Петры, были найдены «бетэли» в святилище над родником аль-Шаллалех (Ain al-Shallaleh) с посвящением набатейским богиням аль-Узза (al-‘Uzza) и аль-Кутба (al-Kutba). Аль-Узза отождествлялась с греческой богиней Афродитой, как свидетельствуют надписи с эгейского острова Кос. Интересно, что в адитоне Каср аль Бинта были найдены надписи с посвящением Афродите, относящиеся предположительно к III в. н.э. Другая греческая надпись, обнаруженная также здесь, упоминает имя Зевса Гипсистоса (Небесный Зевс), культ которого сливался с культом сирийского бога Ваала Шамина (Baal Shamin, бог небес). Таким образом, у нас есть основания предполагать, что храм был посвящен аль-Уззе и Ваалу. Возможно, общеизвестное теперь посвящение храма Душаре связано с тем, что Ваал и Душара в религиозном сознании набатеев эллинистического и римского времени сливались воедино.

В Каср аль-Бинт «бэтель» обладал особой значимостью: он был спрятан от многочисленных толп верующих в то помещение адитона, куда могли получать доступ только жрецы, да и то при исключительных обстоятельствах. К нему вели два пролета из семи ступеней, расположенные по бокам. Эта архитектурная ниша и была центром, целью всего святилища. По данным византийского словаря «Суда», созданного в X в., «бетэль» представлял собою вертикальный черный камень высотой 1.20 м., квадратный в плане, на пьедестале, облицованном золотом. Сам он обнаружен не был, но во время раскопок была найдена верхняя часть миниатюрного «бетэля» в виде условного изображения человеческого лица с квадратными глазами. Вероятно, существовала традиция приношений вотивных, небольших по размеру «бетэлей». Пишут, что при этом совершались воскурения ладана и возлияния благовонных масел, а также главный «бетэль» поливался жертвенной кровью (Страбон. География. 16.4.26).

Два компартимента адитона по бокам от главной комнаты имели терассы, или балконы на втором ярусе, которые поддерживались деревянными перекрытиями и небольшими колонками в антах перед входом в каждую из комнат. Подъемы были сделаны в толще боковых стен. Функции этих верхних помещений неизвестны, так же как вообще очень мало известно о ритуальной жизни набатеев. По обугленным остаткам можно легко понять, что балконы сгорели и рухнули вниз. После того как этот погорелый слой раскопали, в юго-восточной комнате были обнаружены семь гробниц, довольно скромных по виду, сложенных из spolia, то есть из остатков колонок, квадров из других зданий и т.д.

Рядом находились сиденья, украшенные скульптурными изображениями львов. Относительным объяснением функции этого помещения можно считать свидетельство Страбона: он описывает частые симпозиумы набатеев, или угощения, в которых участвовало максимум 13 человек во главе с самим царем, который был близок к народу настолько, что носил ту же одежду, не имел слуг, устраивал «попойки» и на общих собраниях отчитывался за свою деятельность (Страбон. География. 16.4.26). То, что перед Каср аль-Бинт было установлено несколько скульптур набатейских царей (Малику II, Арете IV), может как раз говорить об особом статусе храма. Не исключено, что именно здесь и проходили встречи, о которых пишет греческий историк.

Весьма похожее устройство внутренних помещений в виде триклиниев встречается практически в каждой гробнице Петры, где вдоль стен строились скамьи для поминальных встреч и трапез. Но то, что такая традиция вдруг появляется и в храме – случай уникальный. Ведь аналогов ни в греко-римской архитектуре, ни в набатейской - нет. Однако, такой обычай – захоронения внутри храма – нам хорошо известен в христианскую эпоху. Почти в каждой церкви в алтаре помещались мощи мученика, а в боковых галереях часто устраивались особые поминальные капеллы с гробницами под полом для семей ктиторов или просто прихожан.

Пожалуй, наиболее примечателен и прекрасен декор храма, внутренний и внешний. Еще в начале XX века ученые обратили на него особое внимание, отмечая крайне высокий уровень мастерства и особенность стиля, не очень характерного для эллинистического искусства и обладающего своим собственным, восточным колоритом. В 1979 г. вокруг храма были установлены леса для сохранения постройки во время частых землетрясений. И заодно были сделаны подробные зарисовки декоративных элементов, сделанных из стукка (stucco), что позволило их полностью реконструировать.

Внутреннее пространство было декорировано имитированными арками на колоннах, все стены покрыты рустовкой, прорезанной по стуку и еще дополнительно прорисованной в технике фрески. Но, к сожалению, в настоящий момент от всего этого богатства мало что осталось, поэтому основное свое внимание я уделю внешнему декору.  

Итак, все стены, кроме северной (портик), были глухими. Одно небольшое окно прерывало гладкую поверхность каменных стен с восточной стороны, а с южной общий горизонтальный строй кладки нарушался арочным очертанием внутреннего перекрытия над адитоном, но скорее всего, этот элемент был скрыт стукковой обмазкой. Характер архитектурно-скульптурных элементов только декоративный, хотя их логика основана все же на конструктивном понимании формы. Так, по каждому из углов были сделаны пилястры. С юга они выглядят как простые и мощные пилоны, а с севера – украшены тонкими по исполнению кругами и октагонами, сменяющими друг друга попеременно. По реконструкции, внутри них располагались изображения человеческих лиц.

Сверху на них как будто опирается мощный антаблемент, напоминающий античный, но отличающийся от него несколькими элементами. Здесь также есть карниз, но его профилировка намного сложнее, чем в любом из греческих ордеров, фриз с триглифами, но на месте метоп – орнаментальные цветы-розеты и изображения человеческих лиц (с северной, парадной стороны). Только архитрав более или менее укладывается в известные ордерные схемы, но только благодаря своей простоте и скромности. Ниже на уровне пола второго яруса, который в реальности был только в адитоне, проходит несколько тяг с профилировкой разной сложности.

А в основании здания устроен ряд экранов, демонстрирующих вырезки из песчано-известняковых пород Вади Мусы. Эти камни, образованные слоями разных оттенков, удивительно красивы и живописны и напоминают абстрактные картины с широкими, смелыми мазками. Если вся поверхность стен и даже колонн была покрыта штукатурной рустовкой со скромными прорисовками, то экраны оставались открытыми и были самыми яркими акцентами всего декора.

Стукковый декор Каср аль-Бинта близко напоминает кирпичный декор Рынка Траяна в Риме. Предполагают, что последний также был покрыт стукком. Традиционно считается, что архитектором Траяна был Аполлодор Дамасский и что скорее Аполлодор привнес эти приемы в Рим с Востока, чем в Петре были повторены римские образцы. Хотя нельзя утверждать с уверенностью, что путь восточных архитектурных элементов на Запад был именно таким, однако Рим явно испытывал очень сильное влияние со стороны другой столицы - Александрии. Собственно, и Петра тоже является произведением александрийской архитектурной школы. Кроме Рынка Траяна, в Риме подобным же образом декорирован Дом Саллюста и арка виллы рядом с Фарнезией. В качестве еще одной, весьма близкой территориально параллелью к Каср аль-Бинту можно упомянуть Дворец Ирода в Масаде, также обильно украшенный стукковыми элементами.

Архитектура храма Каср-аль Бинт, датирующегося пер. пол. I в.н.э., была типичной для набатейской культуры. По этой же схеме выстроены еще несколько известных храмов – в Хирбет Дарих, в Хирбет Таннур, в Аль Каср. Но если сравнить ее с другими архитектурными традициями Востока, то очевидной станет ее оригинальность. Логика планировки и декора не имеют прямых предшественников в прошлом, однако имеют своих последователей в будущем. Так, многие архитектурные решения цитируются христианскими и иудейскими зодчими начиная с III по VII вв.(3) Затем они растворяются в уже ином русле развития, но нельзя забывать импульс, который исходит именно от набатейской культуры, поистине великой и могущественной.       

Литература:
• Сусленков В., Санчес Л. Масиель. Иордания. Путеводитель. М. 2010.
• Шифман И.Ш. Набатейское государство и его культура. СПб. 2007.
• Auge C., Dentzer J-M. Petra. The Rose-Red City. New York. 2000.
• Larche F., F. Zayadine. The Qasr al-Bint of Petra. // Petra Rediscovered. Lost city of the Nabateans. Ed. by Markoe. 2003. New York.  

Примечания:
Анты – выступы стен.
Наос – основное пространство храма, также иногда называется целлой.
Характерно, что в византийскую эпоху Каср аль Бинт использовался как церковь.

Следующая страница: Базилика в Курси